За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

многие месяцы, ей стало ясно, что она никогда не хотела стать женой Степы, даже когда они ходили в загс… Почему? Этого она не могла объяснить. Возможно, Степе не хватало мужества, которое так импонировало Оле…

Вернулся из командировки Аркаша, хотел было, как прежде, почистить Оле сапоги, но Федя ему не дал, сказал, хитро посмеиваясь:

— Ты эту привилегию потерял навсегда.

— Так, так. Кое-что в мое отсутствие изменилось, — заключил Аркаша.

— Та ничего не изменилось, — вздохнул Федя. — Никакого прогресса.

От Оли он не отходил, не оставляя ее одну, и она совсем к нему привыкла.

Был Федя на шесть лет старше Оли и казался ей человеком, умудренным жизнью. Он и в самом деле был опытен в житейских делах, умел добиваться своей цели, был смелым летчиком и трудолюбивым человеком. Вырос Федя Бобровник на Черниговщине в бедной многодетной семье — у него было шестеро братьев. В двадцать один год окончил летную школу. Человек постоянный, он не менял своих решений, и, встретив Олю, которую полюбил чуть ли не с первого же взгляда, твердо задался целью жениться на ней.

В конце февраля от Степы пришло письмо, в котором он сообщал, что через две недели приедет в Ленинград. Оля уже перестала ждать его и теперь не знала, как быть: следовало бы написать ему о Феде, но это будет для Степы страшный удар…

Да и, собственно, что писать? Ведь у нее с Федей все может остаться так, как и сейчас… Голова у Оли шла кругом…

Федю она решила предупредить о приезде Степы.

— Знаешь, Федя, скоро Степа приедет сюда…

— Да? — спросил он, насторожившись, с тревогой в голосе. — Что, сам захотел или ты позвала?

— Так он же давно собирался!

— Понятно. Собрался, значит…

С этого дня он загрустил. Ходил в одиночестве, молчаливый, первым с Олей не заговаривал.

Как-то вечером постучался к ней.

— Можно?

— Входи, Федя.

Он сел у окна, помолчал, опустив голову, глядя в пол. Лицо грустное, глаза потухли. Оле стало жаль его, сердце сжалось.

— Подаю рапорт. Хочу в Киев уехать, — не глядя на нее, произнес он.

— Совсем?

— Переведусь. Буду там работать.

— Почему? — машинально, словно выдохнула, спросила Оля, хотя знала — почему.

И тут он сразу заговорил быстро и взволнованно.

— Слушай, что я тебе — совсем не нравлюсь? Ну не может быть! Сердце мне говорит, что это не так… Ты ж мене присушила, моя кохана! Ну скажи сама — ехать мне или остаться…

— Ох, Федя… Знаешь, ты иди сейчас, иди домой. Я завтра тебе скажу, завтра. Дай мне побыть одной…

Всю ночь Оля не спала. Лежала, вставала, ходила. Вспоминала, думала… Будущее без Феди представлялось ей мрачным и безрадостным. Федя… К этому человеку у нее не было той пылкой бездумной любви, которую она почувствовала когда-то к Степе, а было что-то другое, более прочное, более весомое, тесно связывающее их обоих. С ним, с Федей, Оле не страшно было пройти рядом всю жизнь.

Утром она постучала к нему:

— Зайди ко мне, Федя.

Молча он вошел в комнату. Не поднимая глаз, стоял, ожидая своей участи.

— Знаешь, Федя, ты не уезжай…

У него посветлело лицо и глаза заблестели.

— Не ехать? Ты говоришь — не ехать?

— Оставайся.

— Ну, тогда, значит… Тогда я к тебе перееду! Прямо сейчас!

— Федя…

— Решено! Сию минуту!

И он бросился к себе за вещами. Через некоторое время внес чемодан, свертки, книги. На лице его играла счастливая улыбка.

— Пока у нас с утра есть время — пошли в загс! А вечером позовем всех к себе — отпразднуем!

Оля не выдержала, рассмеялась.

— Ну что ты так спешишь? Как на пожар!

— Боюсь, как бы ты не передумала, моя голубонько! Только я уже отсюда не уйду!

Несколько дней спустя Олю послали в командировку в Петрозаводск, где ей предстояло обучить парашютным прыжкам учлетов аэроклуба. Перед тем как уехать, она телеграфировала Степе, чтобы тот задержался с приездом в Ленинград и ждал от нее письма.

В Петрозаводске Оле пришлось сразу же приступить к занятиям с парашютистами. С утра до вечера она пропадала на аэродроме, учила их, возила на самолете и вечером, устав до изнеможения, валилась на свою койку, чтобы, не шевельнувшись, проспать до утра. Только в воскресенье удалось выбрать время, чтобы написать письмо, над которым она просидела полночи.

Вернувшись в Ленинград, Оля с небольшим чемоданчиком шла с вокзала к своему дому, когда встретила у подъезда Аркашу.

— Кого я вижу — Олюшка! С приездом!

— Привет, Аркаша! Какие новости?

— Новости?.. Степа тут был. Тебя искал.

У Оли все сжалось внутри — не обидел ли его Федя… Значит, все же приехал. И письма не дождался…

Молча она смотрела на Аркашу — что еще он скажет.

— Да ты у Феди порасспроси! Он его быстро выпроводил отсюда.

Федя встретил ее в приподнятом настроении, ласково, о Степе ни разу не вспомнил.

— Почему ты мне ничего не говоришь? Степа тут был? — спросила Оля.

— Был. Мы с ним покурили, и он уехал.

— Как это? Что ты ему сказал?

— Сказал: «Будем знакомы — муж Ольги Ямщиковой».

— А он что?

— Тебя это очень интересует?

— Интересует.

— Ну ладно. Он не поверил, и тогда я показал документы. Ему ничего не оставалось, как уехать.

Оля представила себе Степу, расстроенного, с грустным матово-бледным лицом… Длинные пальцы нервно сбивают пепел с папиросы. Лихорадочный огонек в глазах притушен полуопущенными ресницами… Он, конечно, не сказал Феде ни слова. Докурил папиросу — и в Полтаву… Рухнуло все сразу: мечты, надежды, ожидания…

Несколько дней Оля ходила сама не своя. Федя допытывался у нее осторожно и ласково:

— Отчего ты невеселая, моя серденько? Совсем приуныла — что, есть для этого причина?

— Да что ты, Федя! Я — обыкновенная…

— Тогда улыбнись! И обними меня покрепче.

Рассмеявшись, Оля обняла Федю, и стало легче на душе: в конце концов так или иначе Степа должен был узнать обо всем.

В то время Оля уже обучала вторую группу учлетов. Это были молодые рабочие с завода «Электросила», который находился по соседству с аэродромом.

Когда ребята впервые выстроились перед ней на стартовой линейке, она от удивления ахнула — у всех была одинаковая, модная тогда прическа: длинные волосы, причесанные на бок, закрывали правый глаз… Вся шеренга косила на нее одним глазом.

— Товарищи, да как же вы будете летать? Надо обоими глазами смотреть, а у вас — по одному!.. Знаете: «Гляди в оба!»

Учлеты дружно засмеялись.

— Нет, вы, пожалуйста, причешитесь как следует!